«Географ глобус пропил» вышел в прокат в символический момент
01:10 13 ноября 2013г.
«Географ глобус пропил» вышел в прокат в символический момент
Фото ura.ru
«Географа» много хвалят и будут хвалить, и это как раз не радует, потому что фильм-то не про добрых и простых людей, и сила его не в том, что о быте русского интеллигента в провинции впервые за много лет рассказали умно, профессионально и смешно.
© Антон Марраст
Фильм Александра Велединского по роману Алексея Иванова «Географ глобус пропил» выходит в символический момент — во-первых, почти одновременно с римской премьерой легендарного фильма Алексея Германа «История арканарской резни», а во-вторых, аккурат к четвертьвековому юбилею романа Стругацких «Отягощенные злом». Иванов начинал с фантастики (отличной, кстати), Стругацких знает и чувствует, а потому его проблематика теснейшим образом связана с вопросом, занимавшим авторов «Трудно быть богом» в последние годы их совместного творчества: востребован ли Человек Воспитанный — и если да, как его таковым сделать?
В каком-то смысле «Географ» — прямое продолжение той линии «Отягощенных», самого непонятого и при том этапного романа Стругацких, которая связана с историей жизни и гибели великого учителя Г.А. Носова. Удивительным образом Герман привел свою картину к тому же финалу, к которому Стругацкие — в результате личной и совершенно отдельной эволюции — пришли сами: нет у прогрессора, учителя и вообще Спасителя никакого другого способа спасти и воспитать, кроме как погибнуть на глазах у паствы. Никакие технологии Теории Воспитания, которая в «Отягощенных злом» представала развернутой и триумфальной точной наукой, не позволят убедить людей, желающих бороться со злом хирургическими методами. «Все — костоправы, и нет ни одного терапевта» — этот рефрен романа (отсылающий, в свою очередь, к «Виконту де Бражелону») сегодня актуален как никогда.
Вообще поражаешься, как точно угадали Стругацкие и дух, победивший «Сорок лет спустя», и темы основных дискуссий. Разумеется, фигура учителя сегодня в центре общего внимания, ибо спасение страны зависит в первую очередь от него — и, может быть, только от него. Главное же — не совсем понятно, что могут сегодня делать прогрессоры, чтобы убедить регрессоров и их жертв.
Об этом снимал Герман, чья картина выходит ровно тогда, когда нужно. Об этом писал молодой Иванов, может быть, еще не сознававший до конца, сколь важную коллизию он разрабатывает. И об этом снимает сегодня Велединский, чья картина — важнейшее христианское высказывание последних лет. Что мне с вами такими делать? Я вас ненавижу, говорит учитель Служкин открытым текстом; этот монолог по сравнению с романом значительно усилен — Хабенский играет его с зашкаливающей, опасной мерой отвращения к выродившемуся человечеству.
Кроме того, в 1995 году, когда писался «Географ», не было айфона, главным жанром литературы не был твиттер, главным местом дискуссий на общественные темы не был инстаграм. Сегодня айфон стал символом дивного нового мира, основанного на тотальной прозрачности и социальном паразитизме. В этом мире не работает традиционная этика, а между тем ее никто не отменял —
просто люди забыли, что иногда надо работать, расти, рисковать.От нового учителя требуется не эрудиция, не знание приемов и методик, а святость. Без нее ничего не получится. Об этом написали Стругацкие, сняли Герман и Велединский — и премьеры двух чрезвычайно значительных лент напоминают об этом прямо-таки оглушительно.
«Географа» много хвалят и будут хвалить, и это как раз не радует, потому что фильм-то не про добрых и простых людей, и сила его не в том, что о быте русского интеллигента в провинции впервые за много лет рассказали умно, профессионально и смешно. Иванов вообще не тем силен, что профессионален — когда речь идет о писателе его класса, писателе с мировоззрением и с замахом на мировые проблемы, нужен разговор на другом уровне. Хорошо писать в его случае — sine qua non. Его в самом деле интересует: что может сделать Служкин, чтобы его поняли, услышали и приняли дети? Чему, собственно, он должен их выучить? Велединский снимает картину — по форме комедийную, по сути глубоко трагическую — на стыке жанров: «Доживем до понедельника» встречается тут с тем понедельником, который начинается в субботу. Ведь и фильм Ростоцкого по сценарию Полонского был об учительской усталости: о том, как Илья Мельников, историк, фронтовик, любимый педагог нескольких поколений, смертельно устал от того, что его КПД ничтожно низок.
Учить-то он учит, а выучить уже не может — потому что вся реальность вокруг учит уже другому.Отсылки к фильму Ростоцкого отчетливы у Велединского уже на уровне титров. Ростоцкий и Полонский вплотную подводили к христианской идее: победитель не выучит ничему. Лишь мужественное поражение, поражение с безупречно сохраняемым достоинством — основа всякой школы. Мельников и Генка Шестопал против отряда новых хозяев жизни, Бори Рудницкого и Кости Батищева — вот какова была коллизия, более чем актуальная для 1968 года.
В 2013 году все еще страшнее, куда страшнее, чем двадцать лет назад, когда Иванов задумывал «Географа»: нам противостоят уже не хищники, а протоплазма. Она тотально равнодушна. Ей ничего не хочется. Ее не проймешь обвинительными монологами. И даже когда Служкин пинками выпихивает из класса злодея Градусова, заткнув ему нос обоссанной им же тряпкой, — до Градусова и его команды так ничего и не доходит.
Так что делать-то? Неужели единственный способ чему-то научить их — это умереть на их глазах, как придется в конце концов сделать Румате у Германа, как решился Носов из «Отягощенных»? Неужели, кроме этого евангельского выхода, никаких вариантов нет?
Но ведь Служкин к такому не готов. Святость его — скорее юродская. И тут выясняется, что есть еще один способ, к которому и прибегает герой Иванова и Велединского. Прибегает, конечно, бессознательно — но он ведь вообще ничего сознательно не делает, судьба сама правильно им рулит. Он в буквальном и переносном смысле проводит их через порог, да еще все получается так, что в решительный момент самоустраняется. И тогда, хочешь не хочешь, им приходится становиться людьми, то есть начинать действовать самостоятельно, решительно и дружно.
В конце концов, я сам в школе преподаю. И хотя имею там дело отнюдь не с протоплазмой — но это просто школа такая. В принципе проблему Служкина я понимаю, как мало кто: педагогическое сообщество чрезвычайно благодарно Велединскому, картина уже на премьере вызвала мощную полемику как раз в педагогической среде. Не все поняли, что вывод ее чрезвычайно оптимистичен.
Оказывается, учитель не обязан гибнуть, и увольняться, как собирается Мельников, ему тоже не обязательно. Ему достаточно — и это жестокая, но работающая технология — всего лишь поставить их в положение, когда от них самих потребуется решение. Когда у них будет выбор: либо пройти через порог, либо остаться в тайге без еды. Когда они либо окажутся за порогом, либо сдохнут до всякого порога. Хватит делать героическое усилие в одиночку — теперь его придется делать ученикам. Конечно, Служкин ни о чем подобном не думает — он случайно задержался и случайно устранился. Но его ученикам пришлось-таки пойти на смертельный риск и стать людьми, и фильм рассказывает об этом без всякой сентиментальности, жестоко и весело.
Велединский, сценарист «Бригады», постановщик «Живого», и не мог бы снять ничего другого — у него такой взгляд на мир и такой язык. И, кажется, после этой картины становится понятна тактика Бога относительно России. Если вы умудрились не заметить «Воскресенья» и жить после него так же, как прежде — вы доживете до понедельника. Я временно устраняюсь, потому что мои слова на вас не действуют. Посмотрим, как вы будете проходить порог.
И ведь пройдем, что самое интересное.
Оригинал.
Автор: Дмитрий Быков
http://komikz.ru/news/columnists/?id=11495
Вход
Регистрация
FAQ
Поиск
Галерея
Правила форума
Группа "Я-Печорец!" на ОК
Список форумов
