"По Печоре" Евгений Евтушенко За ухой, до слез перченной, сочиненной в котелке, спирт, разбавленный Печорой, пили мы на катерке.
Катерок плясал по волнам без гармошки трепака и о льды на самом полном обдирал себе бока.
И плясали мысли наши, как стаканы на столе, то о Даше, то о Маше, то о каше на земле.
Я был вроде и не пьяный, ничего не упускал. Как олень под снегом ягель, под словами суть искал.
Но в разброде гомонившем не добрался я до дна, ибо суть и говорившем не совсем была ясна.
Люди все куда-то плыли по работе, по судьбе. Люди пили. Люди были неясны самим себе.
Оглядел я, вздрогнув, кубрик: понимает ли рыбак, тот, что мрачно пьет и курит, отчего он мрачен так?
Понимает ли завскладом, продовольственный колосс, что он спрашивает взглядом из-под слипшихся волос?
Понимает ли, сжимая локоть мой, товаровед,— что он выяснить желает? Понимает или нет?
Кулаком старпом грохочет. Шерсть дымится на груди. Ну, а что сказать он хочет — разбери его поди.
Все кричат: предсельсовета, из рыбкопа чей-то зам. Каждый требует ответа, а на что — не знает сам.
Ах ты, матушка — Россия, что ты делаешь со мной? То ли все вокруг смурные? То ли я один смурной!
Я — из кубрика на волю, но, суденышко креня, вопрошаюшие волны навалились на меня.
Вопрошали что-то искры из трубы у катерка, вопрошали ивы, избы, птицы, звери, облака.
Я прийти в себя пытался, и под крики птичьих стай я по палубе метался, как по льдине горностай.
А потом увидел ненца. Он, как будто на холме, восседал надменно, немо, словно вечность, на корме.
Тучи шли над ним, нависнув, ветер бил в лицо, свистя, ну, а он молчал недвижно — тундры мудрое дитя.
Я застыл, воображая — вот кто знает все про нас. Но вгляделся — вопрошали щелки узенькие глаз.
«Неужели,— как в тумане крикнул я сквозь рев и гик,— все себя не понимают, и тем более — других?»
Мои щеки повлажнели. Вихорь брызг меня шатал. «Неужели? Неужели? Неужели?» — я шептал.
«Может быть, я мыслю грубо? Может быть, я слеп и глух? Может, все не так уж глупо — просто сам я мал и глуп?»
Катерок то погружался, то взлетал, седым-седой. Грудью к тросам я прижался, наклонился над водой.
«Ты ответь мне, колдовская, голубая глубота, отчего во мне такая горевая глупота?
Езжу, плаваю, летаю, все куда-то тороплюсь, книжки умные читаю, а умней не становлюсь.
Может, поиски, метанья — не причина тосковать? Может, смысл существованья в том, чтоб смысл его искать?»
Ждал я, ждал я в криках чаек, но ревела у борта, ничего не отвечая, голубая глубота
_________________ Главное в жизни найти такого же сумасшедшего человечка как и ты… Чтобы даже тараканы… дружили семьями!!!
|